В Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации.
Защитника осужденного Перепелкина Александра Владимировича, адвоката __________________________ ……
Надзорная жалоба на:
Приговор Бабушкинского районного суда города Москвы от 03 августа 2007 года, по уголовному делу 1-798/2007,
Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным дела Московского городского суда от 26 ноября 20007 года ( дело № 22-13435),
обжалованные в Президиум Московского городского суда 16 мая 2008 года,
которыми Фролов Игорь Геннадьевич и Перепелкин Александр Владимирович, признаны виновными в совершении особо тяжкого преступления: разбоя (статья 162 УК РФ, часть 4, пункт в)), и приговорены к отбыванию наказания в исправительной колонии строго режима сроком на девять лет каждый.
Указанные судебные решения, по моему мнению, подлежит отмене так как:
Доводы защиты:
Довод первый: Основное доказательство по делу, показания потерпевшего, получено судом с нарушением уголовно-процессуального закона.
1 Суды первой и второй инстанции пришли к выводу, о том, что осужденные совершили нападение на потерпевшего с целью хищения, похитив у последнего различные документы и денежные средства в сумме 4000 рублей, причинив последнему ущерб в сумме именно 4000 рублей. Тем самым, суды, в соответствии с нормой статей 162 УК РФ, и в соответствии с Примечанием первым к статье 158 УК РФ, раскрывающим суть понятия «Хищение», пришли к выводу, что хищение документов у потерпевшего не причинило последнему ни какого ущерба, а ущерб возник именно в следствии хищения 4000 рублей. При этом, судами установлено, что в материалах дела нет ни одного доказательства, подтверждающего, что денежных средств в сумме 4000 рублей или в меньшей, или в большей сумме, были обнаружены у осужденных, или ни на месте совершения преступления. Осужденные, допрошенные в судебном заседании, факт хищения отрицали. Ни кто из допрошенных в ходе судебного заседания свидетелей, не показал суду, что он лично видел, как осужденные похищали у потерпевшего деньги и документы. Таким образом, единственным, или как минимум основным доказательством факта хищения, суды признали показания самого потерпевшего. Однако, данное доказательство был получено с нарушением уголовно процессуального закона. Суть данного нарушения состоит в следующем: Из материалов дела следует, что потерпевший в судебном заседании не допрашивался. Данное обстоятельство ни кем не оспаривается. Так же не оспаривается и то обстоятельство, что показания потерпевшего, данные им на предварительном следствии, оглашались в судебном заседании 31 июля 2007 года (л.д.307). Однако, нельзя согласится с обоснованностью этого оглашения. Дело, как я полагаю, тут в следующем,- действующий на 31 июля 2007 года, уголовно- процессуальный закон, допускал оглашения показаний потерпевшего ранее данных на предварительном следствии в случаи его не явки в судебное заседание, с согласия сторон ( часть 1 статьи 281 УПК РФ). Исключение из этого правила, дописаться, в тех случаях, когда право принять решение об оглашении показания не явившегося в судебное заседание потерпевшего закон предоставляет суду и без согласия сторон, при наличии обстоятельств перечисленных в законе (часть вторая статьи 281 УПК РФ). В частности закон признает одними таковым из таких обстоятельств: «стихийные бедствия или иные чрезвычайные обстоятельства, препятствующие явке в суд» (пункт 4, части второй, статьи 281 УПК РФ). Как видно из протоколов всех судебных заседаний, подсудимые и их защитники возражали против проведения судебных заседаний при неявке потерпевшего Агеенко Н.И. Из протокола судебного заседания от 31 июля 2007 года ( л.д.307), следует, что судебное разбирательство по существу, после обычных формальностей, было продолжено с того момента, что Председательствующий, по собственной инициативе, огласил поступивший к нему рапорт судебных приставов по Зеленоградскому АО ( л.д 29) При этом, непосредственно после оглашения рапорта судебных приставов слово по собственной инициативе берет государственный обвинитель и просит суд признать причину не явки потерпевшего Агиенко исключительным обстоятельством и огласить его показания данные на предварительном следствии. Далее в протоколе судебного заседания указанно, что подсудимые и их защитники не возражали против заявленного ходатайства. Из изложенного следует, что если бы подсудимых, и их защитников суд бы прямо спросил бы об их согласии на оглашение показаний потерпевшего данных им на предварительном следствии, то по смыслу части первой статьи 281 УПК РФ, не было ни какой необходимости зачитывать рапорт судебных , и ставить перед сторонами вопрос об их согласии признать причину не явки потерпевшего в судебное заседание « исключительным обстоятельством». Следует обратить внимание, что уголовно- процессуальный закон не наделяет стороны правом определять, являются ли обстоятельства не явки потерпевшего исключительными, а оставляет это вопрос на усмотрение суда и следовательно защитникам и подсудимым, в том случаи, если суд признает такое обстоятельство исключительным, не имеет ни какого ни правового, ни эмоционального смысла возражать суду. Далее в протоколе судебного заседания содержится запись, о том, что суд совещаясь на месте, признал причину не явки потерпевшего Агеенко «исключительным обстоятельством» . Все вышеизложенное опровергает довод суда кассационной инстанции, изложенный в кассационном определении, о том, что показания потерпевшего были оглашены с согласия сторон именно на основании части первой, а не части второй статьи 281 УПК РФ. Что касается применения судом первой инстанции пункта четвёртого части второй статьи 281 УПК РФ, то есть признания не явки потерпевшего Агеенко исключительным обстоятельством, это действие суда представляется мне не соответствующем фактическим обстоятельствам дела так как в материалах дела отсутствуют сведения о том, что потерпевший Агеенко когда либо хоть один раз извещался о месте и времени судебного заседания. В материалах дела отсутствуют сведения, что суд предпринял разумные меры к извещению потерпевшего, направлял ему повестки не только по устно указанному его месту жительства в Московской области, но и по месту его документально подтвержденного материалами дела зарегистрированного жительства в Саратовской области. Так же не имеется сведений, что суд принимая решение о приводе потерпевшего, поручил исполнение этого привода подразделению судебных приставов по месту документально подтвержденного материалами дела зарегистрированного жительства потерпевшего в Саратовской области, или по месту работы потерпевшего, сведения о котором имеется в протоколе допроса потерпевшего, являющегося, согласно материалам дела, высококвалифицированным специалистом в области строительного надзора и имеющего высшее строительное образование. Согласно смысла пункта четвертого части второй статьи 281 УПК РФ, данный вид исключительных обстоятельств возникает тогда, когда явке препятствуют обстоятельства, которые потерпевший, извещенный о месте и времени судебного заседания, и имеющий намерения это заседание посетить не может этого сделать в следствии тех обстоятельств, которые делают не возможным перемещение потерпевшего в помещение суда (стихийное бедствие, длительная авария на транспорте, эпидемия, забастовки и т.п.). В материалах дела отсутствуют сведения о наличии перечисленных обстоятельств, а из рапорта судебных приставов исполнителей следует, что они не смогли даже установить факт проживания потерпевшего по указанному адресу и соответственно не смогли вручить ему судебную повестку.
Довод второй: Обвинительный приговор постановлен на основании ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ суда, о том, что обвиняемые МОГЛИ скрыть похищенные 4000 рублей, более чем за пять минут от момента совершения преступления до их задержания. а сомнения в виновности обвиняемых, которые не могли быть разрешен на основании уголовно — процессуального закона, истолкованы против обвиняемых. (часть 3 статьи 14 УПК РФ)
Суд первой инстанции, провозглашая приговор, пришел в частности к двум выводам выводу:
Довод третий: Не устранены противоречия относительно места совершения преступления.
Как указывалось выше, суд пришел к выводу, что «Фролов, согласно отведенной ему преступной роли, открыто похитил из внутреннего кармана куртки, надетой на Агеенко Н.И. гражданский паспорт, в котором находились денежные средства в сумме 4000 рублей и документы на имя последнего». (абзац первый, листа второго приговора). Однако, материалами дела было установлено, что на потерпевшем Агеенко Н.И. в момент совершения преступления не было надето куртки, он был «по пояс голый» . Это обстоятельство согласованно показали на предварительном следствии свидетели, сотрудники милиции непосредственно участвовали в задержании осужденных: Кваша Юрий Алексеевич (л.д.86) Чернятин Александр Юрьевич (л.д.89) и Фокин Алексей Викторович (л.д.93). Данные показания свидетелей были полностью оглашены в ходе судебного разбирательства по ходатайству государственного обвинителя. На основании изложенного ясно, что вывод суда о месте совершения преступления (в его узком смысле, с точностью до сантиметров, то есть до кармана куртки) противоречит тем обстоятельствам, которые были установлены судом на основании материалов дела. Так же вывод суда о месте совершения преступления, в более широком смысле (с точностью до метров) противоречит установленным обстоятельствам дела. Дело тут в следующем: Суд пришел к выводу, что преступление было совершенно в том месте, около моста через реку Яузу в районе дома № 38 корпус 3 по улице Менжинского, в городе Москве: «где нет дорог, и от места остановки служебного автомобиля сотрудники милиции Кваша и Фокин двигались до места совершения преступления более пяти минут» (данный вывод содержится в абзаце четвертом четвертой страницы приговора). Однако судом были установлены, в ходе рассмотрения материалов, совершенно иные обстоятельства, Так упомянутые свидетели Кваша и Чернятин, показали, (л.д.86,93) что после того как милиционер- водитель Фокин доставил на машине « к мосту через реку Яузу» они «побежали» к месту преступления. Из протокола осмотра места происшествия (л.д.4), который был составлен непосредственно по окончанию совершения преступления, усматривается, что место совершения преступления «представляет из себя участок местности 10 на 15 метров, находящийся примерно в 15 метрах от проезжей части улицы Менжинского». Из карты местности (приложение № 1 к данной жалобе) следует, что единственный проездной для автомобильного транспорта мост через реку Яузу, в указанном районе Москвы, возле дома № 38 корпус, по улице Менжинского, является именно частью улице Менжинского, проезжая часть которой снабжена мощными фонарями уличного освещения, освещающих в том числе и прилегающую к проезжей части полосу местности. При этом участок местности имеет естественный выраженный уклон от проезжей части к реке, что облегчает движение по нему. Из изложенного следует вывод, что самая дальняя точка участка местности, на которой было совершенно преступление, находится не далее чем в 30 метрах от проезжей части улицы Менжинского. Действовавшего в то время норматива по физической подготовки для сотрудников милиции (Приказ МВД РФ от 15.05.2001 N 510) сотрудник милиции при движении бегом должен преодолевать дистанцию в 100 метров менее чем за 12 секунд, следовательно, втрое меньшую дистанцию в 30 метров,- примерно за 4 секунды. За интервал времени в 4 секунды, ни какой человек, находящейся в состоянии алкогольного опьянения, и под воздействием эмоций драки, не в состоянии успеть как либо тщательно вынуть из паспорта вложенные в него как минимум четыре денежных купюры , и за это же время успеть их так удачно спрятать на открытой местности, что их не возможно ни как после этого найти нескольким специально обученным для этого сотрудникам милиции.
Довод четвертый: Не устранены противоречия относительно время и обстоятельств совершения преступления.
Суд в приговоре пришел к следующим выводам: «потерпевший Агеенко Н.И. примерно в 17 часов 50 минут, 19 марта 2007 года прибыл в бабушкинский район г. Москвы на метро, для того что бы снять деньги с книжки в «Росбанке», находящимся на улице Летчика Бабушкина в городе Москве. После того как потерпевший снял деньги с книжки, он в магазине «Пятерочка» купил водки, и примерно в 18 часов 00 минут, 19 марта 2007 года, к нему на берег реки Яуза, в районе дома 38 корпус 3 по ул. Менжинского, подошли двое незнакомых мужчин (осужденные) и с этого момента началось преступление. Однако данные выводы полностью противоречат установленными судом обстоятельствами. Так на листе дела 121 содержится копия «Сберегательной книжки» потерпевшего Агеенко Н.И., которая выдана действительно отделением банка на улице Летчика Бабушкина в городе Москве, только выдана она не «Росбанком» а «Сберегательным банком». Данное обстоятельство крайне важно, так как как на листе дела 121 на обложки сберегательной книжки потерпевшего указана не только улица Летчика Бабушкина но и номер дома 38 корпус 2, что позволяет установить маршрут следования потерпевшего от станции метро «Бабушкинская» до отделения «Сберегательного банка» расположенного на улице Летчика Бабушкина дом 37. корп , далее до ближайшего магазина «Пятерочка» ( ул. Изумрудная дом 4, согласно сведений на официальном сайте http://pyaterochka.ru, и потом до берега реки Яуза в районе дома № 38 корпус 3 по улице Менжинского.
Так вот, согласно данным карты города Москвы, этот путь составляет 3 километра 400 метров, и без учета времени на банковское обслуживание ( а в отделении Сберегательного банка, в спальном районе, в вечерне , там всегда большие очереди минимум на 15-20 минут, плюс время на заполнение необходимых бланков на снятие денег) и времени на приобретение водки в магазине ( а в дешёвом магазине «Пятерочка» в вечернее время в спальном районе Москвы там тоже обычно очереди минимум минут 3-5) данный пут может быть продолен без учета времени на пересечение по шести пешеходным переходам весьма оживленных автомобильных дорог, примерно за 40-50 минут минут, человеком который хорошо знает маршрут. С учетом изложенных обстоятельств, реальное время движения по указанному маршруту, минимум час. Однако, и это еще не все, ошибочное указание потерпевшим, названия банка в котором он хранит деньги, так же должно вызвать сомнение у суда, так как согласно данным карты города Москвы, отделение банка «Росбанк», о так настойчиво и ошибочно говорит потерпевший, находится совсем рядом к месту совершения преступления в доме по адресу ул. Менжинского дом 38 корпус 2. При этом у «Росбанка» в городе Москве в районе метро «Бабушкинская» нет других отделений, в частности нет его и на улице «Летчика Бабушкина».
Но все эти сомнения являются «мелочами», по сравнению с установленным судом обстоятельством, которое дважды фигурирует в материалах дела,- на листе дела 121 иметься копия той страницы сберегательной книжки потерпевшего, на которой отражаются данные об операциях по снятию денег со счета. Эти данные , перед возвращением сберегательной книжки потерпевшему, тщательно перенесены следователем в соответствующий протокол осмотра вещественных доказательств (л.д.110), так вот, из них следует, что деньги в сумме 2000 рублей потерпевший снимал не 19 марта 2007 года, а 16 марта 2007 года. В материалах дела отсутствуют сведения из «Росбанка», подтверждающие наличие у потерпевшего Агеенко Н.И. счета в этом банке, и проведения по нему расходных операций 19 марта 2007 года.
Обращает на себя внимание и другое существенное обстоятельство в показания потерпевшего,- которые он дважды подтверждал на предварительном следствии, а именно: давая объяснения в больнице 21 марта 2007 (л.д.46), будучи допрошенным 22 марта 2007 года, в качестве потерпевшего (л.д. 50-51). В обоих показаниях потерпевший подробно описал, что он ДОБРОВОЛЬНО давал деньги осужденным на покупку спиртного с целью его совместного распития. Со слов потерпевшего осужденные добросовестно выполняли его поручение, и покупали водку и пиво, которые совместно после этого распивали. Следует отметить, что осуждённые в своих согласующихся показаниях как на предварительном следствии, так и в суде, ни разу не подтвердили, что потерпевший давал им деньги и что они с ним вместе распивали спиртное, а всякий раз осуждённые говорили, что они уже увидели избитого и пьяного потерпевшего на месте преступления. Данное сомнение должно трактоваться в пользу осужденных.
Довод пятый: Уголовное дело возбуждено раньше, чем возникли основания к его возбуждению.
Согласно материалам дела, уголовное дело было возбужденно 19 марта 2007 года в 21 час 30 минут, и в 21 час 50 минут уже было согласованно прокурором. (л.д.1) Из текста Постановления о возбуждении уголовного дела усматривается, что уголовное дело возбужденно «по заявлению гр-на Агеенко Н.И.-19.03.2007 года» Данное заявление о преступлении, согласно материалам дела, было сделано Агеенко Н.И, устно ( л.д.3). Данное заявление от Агиенко Н.И., согласно «Протоколу принятия устного заявления о преступлении» принял сотрудник милиции капитан Благоразумов А.С. В последствии сотрудник милиции капитан Благоразумов А.С. был допрошен по данному делу в качестве свидетеля на предварительном следствии ( л.д.187), и он показал что именно он составил протокол принятия устного заявления о преступлений от Агеенко Н.И. в помещении ГКБ № 20 г. Москвы. При этом, свидетель Благоразумов А.С. показал, что он в ГКБ № 20 он проследовал для встречи в Агеенко Н.И. примерно в 23.30.. Следовательно, заявление о преступлении Агеенко Н.И. сделал примерно через два часа после того, как на основании этого заявления следователь Моисеев В.Ю. возбудил на основании н этого заявления данное уголовное дело.
Довод шестой: Следственные действия, протоколы которых положены в основание обвинительного приговора: осмотр места происшествия и изъятие предметов у обвиняемых, произведены не уполномоченными лицами.
Судом первой инстанций исследовались и положены в основание обвинительного протокола следующие доказательства: «Протокол осмотра места происшествия» ( л.д.4-11) и два «Протокола личного досмотра, досмотра вещей и изъятия находящегося при физическом лице от 19 марта 2007 года» в отношении каждого из осужденных (л.д.13-14).
Данные следственные действия проводились,- осмотр места происшествия не следователем расследующим данное уголовное дело Моисеевым В.Ю., а дознавателем Ерофеевым В.В., досмотр и изъятие вещей производили не следователь расследующий данное уголовное дело, Моисеев В.Ю. а сотрудник милиции Благоразумов А.С. Конечно, в указанных обстоятельствах, усматривается необходимость проведения неотложных следственных действий, однако, согласно уголовно процессуального закона, действовавшего 19 марта 2007 года, неотложные следственные действия — действия, осуществляемые органом дознания после возбуждения уголовного дела (пункт 19 статьи 5 УПК РФ). Согласно пункта 4 части второй статьи 38 УПК РФ, отдельные следственные действия могут производится не следователем, а органом дознания, но только на основании письменного поручения следователя. В материалах дела таковы письменные поручения сотрудникам милиции Ерофееву В.В. о производстве осмотра места происшествия, и Благоразумову А.С. о производстве досмотров и изъятий, отсутствуют.
Довод седьмой: Следственные действия, протоколы которых положены в основание обвинительного приговора: осмотр места происшествия и изъятие предметов у обвиняемых, произведены до возбуждения уголовного дела.
Согласно уголовно процессуального закона, действовавшего 19 марта 2007 года, неотложные следственные действия — действия, осуществляемые органом дознания после возбуждения уголовного дела, по которому производство предварительного следствия обязательно, в целях обнаружения и фиксации следов преступления, а также доказательств, требующих незамедлительного закрепления, изъятия и исследования (пункт 19 статьи 5 УПК РФ). Из материалов действия усматривается что, уголовное дело было возбужденно 19 марта 2007 года в 21 час 40 минут, а осмотр места происшествия (л.д. 4-11) производился с 20 часов 00 минут до 20 часов 40 минут, то есть за один час до возбуждения уголовного дела, и досмотр и изъятие у осужденных предметов (л.д.13-14) так же 19 марта 2007 года с 19 часов 45 минут до 20 часов 15 минут, то есть более чем за час до возбуждения уголовного дела.
Довод восьмой: Экспертиза по делу назначена с нарушением закона.
Согласно материалам дела по делу 13 апреля 2007 года была назначена судебная медицинская экспертиза потерпевшего. Согласно уголовно процессуального закона, действовавшего 13 апреля 2007 года, экспертиза в отношении потерпевшего может быть произведена с его согласия, выраженного в письменном виде (часть 4 статьи 195 УПК РФ). В материалах дела отсутствует письменное согласие потерпевшего Агеенко Н.И. либо его законных представителей, на проведение в отношении него. Уголовно процессуальной закон допускает проведение экспертизы в отношении потерпевшего и без его письменного согласия, в случаях определенных законом. Таковым случаем в частности является характер и степень вреда причиненного здоровью (часть 2 статьи 196 УПК РФ) Следует отметить, что в постановлении о назначении судебной медицинской (л.д.139) следователем поставлены перед экспертом, по мимо вопроса о характере и степени вреда причиненного здоровью, и иные вопросы, а именно «1. Имеются ли у Агеенко Н.И телесные повреждение, и если да, то каковы их давность, характер и механизм образования?. 2 Могли ли данные повреждение образоваться при обстоятельствах указанных в постановлении? 3.Какова степень тяжести имеющихся у Агиеенко Н.И. телесных повреждений?»
Довод девятый: Основной выводы судебной медицинской экспертизы сделан не экспертом которому было поручено проведение экспертизы, а иным, не на это лицом.
Как следует из текста заключения эксперта (л.д.131) и из действовавших в 2007 году «Правил судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений (утв. приказом Минздрава СССР от 11 декабря 1978 г. N 1208, согласованы с Прокуратурой СССР, Верховным Судом СССР, Минюстом СССР, МВД СССР, КГБ СССР)», основной вывод эксперта о том, что потерпевшему причинен именно ТЯЖКИЙ вред здоровью, сделан в связи с выявленными « разрыв левого легко, сопровождающийся развитие левостороннего гемо пневмоторакса». Согласно примечанию к пункту н) вышеуказанных «Правил судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений» следует что: «Обнаруживаемая при ранениях грудной клетки подкожная эмфизема не может рассматриваться как признак проникающего повреждения в тех случаях, когда явления гемо пневмоторакса отсутствуют, эмфизема имеет ограниченный характер, и нет сомнения в том, что раневой канал не проникал в плевральную полость». Как усматривается из заключения эксперта И.А. Казаковой, от 20 апреля 2007 года, «рентгенограммы грудной клетки, грудины направлены на консультацию ОЭМ ДЭС, Вопросы: наличие и локализации переломов ребер, наличие гемо пневмоторакса?» Таким образом самый существенный для данного дела вопрос требующий специальных познаний в области медицины был разрешен не тем лицом, которое было предупреждённое об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, а иное лицо, на проведение данной экспертизы надлежащим образом не уполномоченное и не предупреждённое об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения.
Довод десятый: Результаты экспертизы не соответствуют требованиям закона
В нарушение требований уголовно процессуального, в заключении эксперта не указаны: место и время производства судебной экспертизы (данные требование содержится в пункте 1 части 1 статьи 204 УПК РФ), имя и отчество эксперта, его образование и специальность (данные требование содержится в пункте 4 части 1 статьи 204 УПК РФ) приименные методики исследования (данные требование содержится в пункте 9 части 1 статьи 204 УПК РФ). К заключение эксперта, в нарушение требований изложенных в части 3 статьи 204 УПК РФ, не приложены материалы, на основании которых эксперт сделал свои выводы, а именно медицинские документы и рентгенограммы потерпевшего Агеенко Н.И. Корме этого, не соблюдены требования, содержащиеся на момент составления заключения эксперта пункте 33 «Правил судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений (утв. приказом Минздрава СССР от 11 декабря 1978 г. N 1208: не указаны давность (срок) возникновения повреждений, не указан квалифицирующий признак степени тяжести телесных повреждений;- опасность для жизни, расстройство здоровья, стойкая утрата трудоспособности и т.д.
Довод одиннадцатый: Экспертиза произведена с нарушением закона.
Согласно требований изложенных в пункте 25, действовавших в 2007 году «Правил судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений (утв. приказом Минздрава СССР от 11 декабря 1978 г. N 1208, согласованы с Прокуратурой СССР, Верховным Судом СССР, Минюстом СССР, МВД СССР, КГБ СССР)»: — Судебно-медицинская экспертиза в целях определения степени тяжести телесных повреждений проводится судебно-медицинским экспертом путем медицинского обследования потерпевших. Производство этой экспертизы только по медицинским документам (истории болезни, индивидуальной карте амбулаторного больного и др.) допускается в исключительных случаях и лишь при наличии подлинных полноценных документов, содержащих исчерпывающие данные о характере повреждений, их клиническом течении и иные сведения, необходимые для производства экспертизы. В заключении эксперта не указывается, почему случай отказа потерпевшего Агеенко Н.И. от участия в проведении экспертизы, является исключительным. Следует обратить внимание, на то обстоятельство, что экспертиза была назначена 13 апреля 2007 года, и начата (л.д 130), 16 апреля 2007 года, при этом согласно справки врачей ГКБ № 20 города Москвы от 22 марта 2007 года (л.д.48), выданный по запросу следователя производящего расследование данного уголовного дела (л.д.47), потерпевший Агеенко Н.И. по состоянию на 22 марта 2007 года (есть уже через три дня после причинения ему повреждений) могу участвовать в следственных действий без каких либо ограничений.
Довод двенадцатый: При исследовании вещественных доказательств суд нарушил принцип непосредственности.
В приговоре (л.д.314) суд ссылается на такое доказательство вины осужденных как «вещественные доказательства». При этом из материалов дела усматривается, что вещественные доказательства в судебном заседании стороной обвинения представлены не были и судом не исследовались. Так из постановления следователя о т 03 апреля 2007 года (л.д.129 ) и расписки потерпевшего Агеенко Н.И. (л.д.130) усматривается, что на стадии предварительного следствия все вещественные доказательства были возвращены потерпевшему. Потерпевший в судебное заседание не явился, вещественные доказательства суду не предоставил. Следует отметить, что возвращение следователем вещественных доказательств потерпевшему Агеенко Н.И. произведено с нарушением уголовно-процессуального закона. Так в силу пункта 1 части второй статьи 82 УПК РФ возвращение законному владельцу допускается только тех предметов, которые в силу громоздкости или иных причин не могут храниться при уголовном деле, в том числе большие партии товаров, хранение которых затруднено или издержки по обеспечению специальных условий хранения которых соизмеримы с их стоимостью. Возвращенные Агеенко Н.И. предметы вышеуказанными свойствами не обладают. Следует так же обратить внимание, что Агиенко Н.И. не являлся законным владельцем одного из возвращенных ему документа,- технического паспорта транспортного средства. Все указанные обстоятельства, учитывая многочисленные нарушения при их якобы изъятии у осуждённых, вызывают сомнения в изначальном наличии вещественных доказательств, и подлежат истолкованию в пользу осужденных.
«….» января 2012 года.
Адвокат… __________ _____________________________
Мы оценим перспективы Вашего дела
и найдем решение проблемы!
или звоните по номеру прямо сейчас!